Ясмина Реза - Бог резни [=Бог войны]

Ален: Если она его принимает, и у нее нормальное состояние, я ее привлеку как свидетеля. Я был без шарфа? А, вот он.

Мишель: Мне не нравится ваш цинизм. Если у моей матери появятся малейшие симптомы, я инициирую групповой иск.

Ален: Он у нас так и так будет.

Мишель: Надеюсь на это.

Аннета: До свидания, мадам Валлон.

Вероника: К чему себя вести прилично… Порядочность — это идиотизм, она только ослабляет и обезоруживает.

Ален: Так, Аннета, пойдем, на сегодня хватит нам проповедей.

Мишель: Идите, идите. Но вот что я скажу… Как только я вас увидел, то сразу подумал, что у вашего… как там его… Фердинана… имеют смягчающие обстоятельства.

Аннета: Когда вы убили этого несчастного хомяка…

Мишель: Убил?!

Аннета: Да.

Мишель: Я убил хомяка?!

Аннета: Да. Вы пытаетесь взвалить вину на нас, изображаете благородство, но вы на самом деле — убийца.

Мишель: Я абсолютно не убивал этого хомяка!

Аннета: Тем хуже. Вы оставили дрожащего от ужаса зверька в окружении врагов. Его наверняка съела какая-нибудь собака или крыса.

Вероника: Это правда! Правда!

Мишель: Как это — правда?!

Вероника: Да, правда! А что ты хочешь? Это же ужасно, то что с ним случилось!

Мишель: Я думал, он обрадуется свободе, побежит вприпрыжку в ближайшую канаву!

Вероника: Он этого не сделал.

Аннета: И вы его бросили…

Мишель: Я не мог дотронуться до этой твари! Я не могу прикоснуться к этим животным, ты прекрасно знаешь это, Вера!

Вероника: Он боится грызунов.

Мишель: Да, я боюсь грызунов, меня пугают рептилии, все, что ползает по земле! Вот!

Ален: (Веронике) А почему вы сразу же не пошли за ним?

Вероника: Да я ничего не знала, ничего! Мишель на следующее утро сказал детям и мне, что хомяк убежал. Я тут же пошла его искать, обошла весь квартал, даже в подвал спускалась.

Мишель: Напрасно ты, Вероника, рассказала им про хомяка! А теперь я тут будто на скамье подсудимых! Какая гнусность! Это наше личное дело, оно касается только нас и не имеет никакого отношения к тому, что мы обсуждаем. Невероятно, меня считают убийцей! В моем доме!

Вероника: А причем тут твой дом?

Мишель: Я распахнул перед ними двери дома, надеялся на примирение! Они должны благодарить меня!

Ален: Как вы собой любуетесь, это просто чудесно.

Аннета: Вы не испытываете никаких угрызений совести?

Мишель: Я не испытываю никаких угрызений. Это животное у меня всегда вызывало отвращение. Я рад, что избавился от него.

Вероника: Мишель, это просто смешно.

Мишель: Что тут смешного? Ты тоже чокнулась? Их сын колотит нашего Брюно, а меня попрекают хомяком?

Вероника: Ты же не будешь отрицать, что с хомяком ты поступил дурно.

Мишель: Плевать мне на хомяка!

Вероника: Скажи это сегодня вечером своей дочери.

Мишель: Скажу, когда придет! Я не позволю девятилетней соплячке диктовать, как мне себя вести.

Ален: Тут я присоединяюсь, сто процентов.

Вероника: Прискорбно.

Мишель: Осторожно, Вероника, осторожно! До этого момента я сдерживался, но сейчас дошел до точки.

Аннета: А Брюно?

Мишель: Что Брюно?

Аннета: Он не расстроился?

Мишель: Думаю, у Брюно другие заботы.

Вероника: Брюно был не так сильно привязан к Огрызку.

Мишель: Имя какое-то дурацкое впридачу!

Аннета: Если вы не испытываете никаких угрызений, почему их должен испытывать наш сын?

Мишель: Я вам сейчас скажу… Этот идиотский разговор у меня вот где! Мы думали, что встретимся по-дружески, купили тюльпаны, жена из меня сделала какого-то либерала… Но если честно, у меня проблемы с самоконтролем, я совершенно невменяем.

Вероника: Нет. Нет. Простите, мы не все тут невменяемы.

Ален: Вы нет, согласен.

Вероника: Я нет, слава богу.

Мишель: Хорошо, ты нет, даржилинг, ты продвинутая женщина, у тебя никаких задвигов.

Вероника: Зачем ты на меня оскорбляешь?

Мишель: Я не оскорбляю. Наоборот.

Вероника: Нет, оскорбляешь, и ты знаешь это.

Мишель: Ты организовала этот раут, а я дал себя уговорить.

Вероника: Ты дал себя уговорить?

Мишель: Да.

Вероника: Это отвратительно.

Мишель: Нисколько. Все ради тебя, ты же воюешь за культуру.

Вероника: Я воюю за культуру, прекрасно! К счастью, есть люди, которые это делают! (готова расплакаться) Ты думаешь, что лучше быть невменяемым?

Ален: Ну хватит, хватит…

Вероника: (так же) Это нормально — попрекать человека тем, что он не невменяемый?

Аннета: Никто этого не говорит. Никто вас не попрекает.

Вероника: Да! (она плачет)

Ален: Да нет же!

Вероника: Что нужно было сделать? Подать жалобу? Вообще не разговаривать и общаться через страховую компанию?

Мишель: Хватит, Вера…

Вероника: Хватит что?

Мишель: Это запредельно…

Вероника: Плевать! Мы не хотели быть мелочными… А все получилось так унизительно… Чувствуешь себя такой одинокой…

Ален: (виброзвонок) Да… Пусть они это докажут! «Докажите это!» Но моя точка зрения — отвечать не стоит…

Мишель: Мы всегда одиноки! Везде! Кто хочет глоток рома?

Ален: Морис, я на встрече, перезвоню из конторы. (отключается)

Вероника: Ну вот. Я живу с человеком, у которого все — сплошной негатив.

Ален: У кого это сплошной негатив?

Мишель: У меня.

Вероника: Это была худшая идея на свете! Не нужно было устраивать эту встречу!

Мишель: Я тебе это говорил.

Вероника: Ты мне это говорил?

Мишель: Да.

Вероника: Ты мне говорил, что ты не хочешь устраивать эту встречу?!

Мишель: Мне это не казалось хорошей идеей.

Аннета: Это была хорошая идея…

Мишель: Я вас умоляю!.. (поднимая бутылку рома) Кому налить?

Вероника: Мишель, разве ты мне говорил, что это плохая идея?

Мишель: Кажется, да.

Вероника: Тебе кажется!

Ален: Плесните, я бы рюмку выпил.

Аннета: Ты же должен идти?

Ален: Могу глоток выпить, раз такие дела. (Мишель наливает Алену)

Вероника: Посмотри мне в глаза и повтори, что ты был со мной не согласен!

Ален: Успокойтесь, Вероника, успокойтесь, это бесполезно.

Вероника: Кто сегодня утром не давал дотронуться до шарлотки?! Кто говорил, оставим шарлотку для гостей? Кто это говорил?

Ален: Это было классно.

Мишель: При чем здесь это?

Вероника: Как это при чем?!

Мишель: Если принимаешь гостей, то принимаешь как надо.

Вероника: Ты лжешь, ты лжешь! Он лжет!

Ален: Знаете, лично меня моя жена сюда тащила на аркане. Если ты учился мужественности на примере Джона Уэйна, то урегулировать проблемы разговорами неохота.

Мишель: Ха-ха!

Аннета: Я думала, что ролевая модель — это Айвенго.

Ален: Это из того же ряда.

Мишель: Аналогично.

Вероника: Аналогично! До какой степени ты можешь унижаться, Мишель!

Аннета: Видимо, я его напрасно сюда тащила.

Ален: На что ты надеялась, Туту? Правда, смешное имечко. На торжество мировой гармонии? Этот ром просто супер.

Мишель: А! Правда же? «Кёр де Шоф», пятнадцатилетний, прямо из Санта-Розы.

Вероника: А тюльпаны, это кто? Я сказала: жалко, что уже нет тюльпанов, но я же не просила бежать за ними с утра!

Аннета: Вероника, перестаньте, глупо так из-за этого заводиться.

Вероника: Тюльпаны — это он! Он один! А мы с вами разве не имеем права выпить?

Аннета: Мы с Вероникой тоже хотим выпить. Смешно, замечу в скобках, как кто-то примазывается к Айвенго и Джону Уэйну, а сам не способен взять в руки мышь.

Мишель: Стоп! Хватит про хомяка! (наливает стакан Аннете)

Вероника: Ха-ха! Верно, это просто смехотворно!

Аннета: А ей?